Десятый класс, первое сентября. Нахальный такой, с усами, в очках. С комсомольским значком. Вскорости уже совместно пишем подневную летопись жизни класса эзоповым языком в форме аллегории. Первичного запала хватило на полторы 18-страничные тетради.

Вечер. Лавров провожает меня до дома. Потом я провожаю Лаврова до дома. Потом Лавров провожает меня до дома. Потом я провожаю Лаврова до дома. Потом Лавров провожает меня до дома. На середине дороге нас перехватывает моя мама, которой мама Лаврова уже оборвала телефон. Мобильников тогда не было, да.

Коллективно опаздываем на урок математики. Нас не пускают. Лавров стучится в дверь головой. Всех пустили, кроме Лаврова. Из солидарности уходим тоже. Учительница в истерике. Разбирательство, директор. Как-то замялось все.

Традицией стало на всякие школьные мероприятия делать театрализованные представления, преимущественно глумливого характера. Это называется "писать сценарий". Сначала с привлечением сторонних источников из русской классической литературы, потом и без привлечения. Много сценариев написали. Пели, плясали, изображали драматический накал. И ведь никакого алкоголя - маленькие еще.

Баян, как предмет силы. В детстве Лавров учился на нем играть, но как-то толком не научился. Баян таскался на различные мероприятия для того, чтобы сыграть на нем одну-единственную мелодию - проигрыш из песни "Симона". Позже на основе этой мелодии с гитарной поддержкой Максима Копцова рождается эпохальная песня на стихи А. С. Пушкина.



Ну, и так далее. Жаль, не записали.

Зато записывали дикие кошачьи концерты с применением того же баяна, гавайской гитары, балалайки, домры, детского металлофона и дырявого африканского барабана. На стихи Лаврова и известных поэтов. Привлекая для участия всех, кого только можно было привлечь. Иногда встречались люди, умеющие играть. Иногда они не сбегали после первой же репетиции. Лавров понемногу осваивал клавишные и учился петь. Так понемногу формировались два его основных музыкальных проекта: "Voice BG Company" (B означало бас, G - гитару, Voice - соответственно, голос) и "АРРА" (Автоматическое Регулирование Разумного Абсурда).

Наверное, ничего бы не было, если бы не ЛИТО Ольги Юрьевны Бешенковской. Мало ли кто в юности стихи пишет. Из цивилизованного лейкинского ЛИТО нас бы всех погнали поганым веником. А тут с самого начала сложилась совершенно феерическая бредовая атмосфера абсолютной творческой свободы. И Лавров тут был и всегда оставался номером один. Бешенковская позволяла ему абсолютно все. Собственно, она всем позволяла все, она была умная женщина. Но Лавров задавал тон всей этой тусовке. Никакой политкорректности, ничего святого. Стеб и глумление над любым проявлением бездарности, как чужой, так и своей.

И, кстати, темп. Для того, чтобы получить слово на очередном заседании ЛИТО, надо было иметь что прочитать. Что-нибудь новое. И Лавров писал рассказ за рассказом, стихотворение за стихотворением. Разгрома на обсуждениях он совершенно не боялся, хотя задетые им авторы и соратники не упускали случая высказаться в ответ.

И, кстати, чтение вслух. На заседаниях ЛИТО все читали свои творения вслух. И для Лаврова на долгие годы это стало основной формой представления своих сочинений. Напишет кусок, зачитает. Специально собирались послушать новый роман и тогда, когда никакого ЛИТО уже не было. И для многих тексты Лаврова однозначно ассоциируются с голосом автора, его интонациями и манерой чтения. К сожалению, никому в голову не приходило записать это на магнитофон.

Новый этап - получаем в пользование под арт-цели часть помещения бывшей "Бродячей Собаки". Дико, страшно загаженный и захламленный подвал. Под грудами мусора кастрюлька со стухшим несколько месяцев назад супом, на дне кастрюльки столовые приборы. Лавров от запаха и ужаса сбегает на улицу, пока мы выносим эту древнюю трапезу на помойку. Из всего хлама оставляем старинный овальный стол, остальное безжалостно выкидываем. За этим столом теперь происходят заседания ЛИТО, а само помещение "Собаки" по средам вечером становится нашим домом. Тем временем, Бешенковская начинает поэтапную эмиграцию в Германию, к нам присоединяют оставшихся без помещения лейкинцев, формат встреч понемногу меняется. Два насыщенных сезона, но это уже закат. И когда нас административно выгоняют из подвала, все разбредаются, куда глаза глядят. Иногда собираемся во время внезапных заездов Бешенковской на родину, но это скорее визиты вежливости.

Кризис, вызванный потерей регулярной аудитории слушателей своих произведений, Лавров преодолевает оригинальным способом. Он становится сезонным писателем. Теперь его творческий маршрут - это "Санкт-Петербург - Синявино". На все лето он уезжает на дачу в Синявино, а возвращается с толстыми исписанными тетрадями. В тетрадях - новый роман, а то и не один. Что-то дописывается уже в городе, но на презентацию нового романа обязательно собирается народ. И Лавров триумфально шествует по домам друзей и знакомых, читая свои новые сочинения. Сколько этих тетрадей так и канули в Лету, забытые на какой-нибудь полуслучайной квартире после "афтепати" или оставленные "почитать"...

Параллельно идут музыкальные проекты. Сначала гитарные, потом на сцене появляется Его Величество Синтезатор Тошиба. Его Лавров, в отличие от баяна, осваивает, и синтезатор становится его постоянным спутником в музыкальных занятиях и, фактически, атрибутом. Множество людей привлекалось на вокал, едва ли не каждый приглашался спеть ту или иную песню. Записывалось это все совершенно случайным образом, где попало на что попало. Чаще всего - на встроенный микрофон магнитофона. Существуют всего две более-менее приемлемые по качеству записи - запись "Voice BG Co" на портостудии (5 песен) и запись "Сводного оркестра АРРА" на компьютере (10 песен). Все остальное богатство - это в той или иной степени импровизации перед микрофоном. Люди участвовали в этом совершенно разные, названия проектам придумывались часто непосредственно при записи или при оформлении обложки "альбома". Некоторые песни сочинялись тут же, некоторые, особо полюбившиеся, кочевали из записи в запись. Нередко альбомы записывались кому-нибудь в подарок по случаю праздника или просто из добрых чувств. Объединяла это все бешеная энергия Лаврова, его авторство песен, его синтезатор и, далеко не всегда, голос автора.

Мы с Лавровым часто играли в домино. Это когда не читался очередной роман, не записывался очередной альбом, и когда в окрестных видеопрокатах уже были просмотрены все новинки, а привоза еще не было. Этому немудрящему занятию можно было предаваться часами напролет. Даже в рукописях часто встречаются на пустых страницах тетрадей доминошные "турнирные таблицы". При этом и в моем, и в его домашних комплектах домино было по одной костяшке из другого набора, которые отличались рисунком "рубашки". У меня это была дубль-четыре, у него - четыре-один. По поводу их был уговор: не брать при первоначальном наборе костяшек. Зато потом любой, кому требовалось выйти из затруднительного положения, мог взять эту костяшку из общей кучи. Называлось это "облегченное домино". Как-то мы сидели у меня вечером и убивали время за домино. Я ждал заказчицу, но она все не ехала. В процессе на домино было пролито пиво, мыть немедленно было лень и противно, в результате мокрые и липкие костяшки сгребли в миску, залили водой и поставили отмыкать. И спать легли.
Заказчица приехала только утром. Будучи препровождена на кухню, первое, что она увидела - стоящую на плите миску с водой, полную доминошных костяшек. Девушка решила, что присутствующие поехали умом и собираются из этого готовить завтрак.

У Лаврова был поразительный талант - приходить в гости невовремя. Скажем, в разгар какого-нибудь бытового бедствия. Или когда никого нет дома. В последнем случае он неизменно оставлял в двери записку. Записки эти были отдельным литературным жанром: обстоятельные, порою стихотворные, образные и яркие. Текст самой короткой из них я помню до сих пор:



Мобильников тогда не было, да.

Видеоклип на песню "Возлюбленная нога" задумывался еще до каноничной записи самой песни. В клипе должен был быть изображен город, снившийся Лаврову неоднократно в течении нескольких лет. Сон этот повторялся в точности до деталей. Во сне Лавров всегда приезжал в этот город на поезде, сходил с поезда, шел одним и тем же маршрутом, заходил в один и тот же дом, и там его убивали. Иногда он успевал проснуться раньше. Этот же маршрут должен был пройти герой песни. Была составлена подробная карта, мы облазили весь центр Питера в поисках зданий, способных послужить прототипами домов из сна.
Частично концепция была реализована. Многие объекты в клипе с доступной точностью повторяют образы из сна. Какие-то сделаны по мотивам, какие-то совершенно фантастичны, какие-то смоделированы с реальных объектов. Но маршрут выдержан в соответствии с изначальной задумкой.

Съемка анимационного фильма по мотивам романа "Сублимация" была начата еще при жизни Лаврова. Проект пока далек от завершения.

К началу нулевых годов отношения наши стали портиться. Даже встречаясь сравнительно редко (я тогда жил в Москве), мы умудрялись ругаться и ссориться при каждом удобном случае. И однажды осенью с шумом и треском разругались окончательно. Сначала по телефону, потом по интернету.

В феврале следующего года я приехал как-то на выходные в Питер. Случился приступ мигрени, я лежал без сил с мокрым полотенцем на голове, и внезапно в дверь позвонил Лавров. Он не стал заходить, отдал моей матери книгу для меня и ушел. Это был "Крутой герой" Алексея Свиридова с дарственной надписью:



Больше мы с ним не встречались. Теперь уже и не встретимся. А жаль. Действительно, было весело.