|
Синицын сидел за столом в каком-то оцепенении. Прямо перед ним, на почерневшей поверхности стола, лежала книга. На неё то и смотрит Синицын. Буслаков дружески похлопал Синицына по плечу. - Не убивайся так, - добродушно пробасил он,- все обойдется, вот увидишь! - Не обойдется, - обреченно пропищал Синицын, - ничего не обойдется... Я пропал! Буслаков усмехнулся и, взяв, в руки книжку, начал неторопливо перелистывать страницы. Делал он это безразлично, точно то, о чем было написано в книге, его совсем не интересовало. Перевернув последний лист, Буслаков еще раз глянул на обложку. "Сигнал тревоги", - с чувством прочитал он. "Иван Николаевич Синицын. Повесть". Когда Буслаков назвал его имя, Синицын судорожно глотнул пива из бутылки. - Ну и вляпался же я, - беспомощно проговорил писатель. - Ну, кто ж знал? - успокоил его Буслаков, - хотя, нюха то у тебя того... нет нюха. Синицын жахнул кулаком по столу. - Не хочу! - заорал он. - Не хочу! И тотчас вновь впал в оцепенение. - Ну, почему я? - всхлипывая, проговорил автор. - Почему не ты, например? Буслаков недовольно поморщился и ответил: - Потому что я чувствую, что есть и что будет... Я вовремя решаю не писать, а ты наоборот... Невовремя писать решаешь. Довольный каламбуром, Буслаков расплылся в улыбке. - А вообще, в чем проблема, - громко вопросил Григман, - тебя же не расстреляют, в самом деле... - А если? - хныча, пробормотал Синицын. - Вот меня бы расстреляли, - не слушая Синицына, с какой-то мечтательностью продолжил Григман, - потому что, я - еврей! И вообще пишу хорошо... Еще Набоков мне говорил... Но что говорил Набоков Григману, осталось неузнанным, потому что Буслаков произнес: - Нет! Тебя даже не посадят. Время сейчас иное. - Не скажи, - прервал его Григман, - время оно всегда такое, каким мы его делаем! А мы сделали его именно таким, каким оно... Но тут Григман сам запутался и умолк. Синицын еще хлебнул из бутылки. - А вообще, Ваня, ну что ты такого натворил? - с наигранным изумлением поинтересовалась Мариночка. - Ну, написал что-то такое, - она грациозно помахала пальчиками в воздухе, - но ведь имен-то никаких не назвал... Мало ли что там у тебя в голове. - Вот, вот, - подключился к беседе врач Стравинский, - может, ты - шизофреник, или даун, на худой конец... Я тебя с доктором Маклиным познакомлю... Это такой врач... Просто пальчики оближешь... Сядешь на Пряжку... Но ведь ненадолго... А? Как тебе это? - Не хочу, - вновь завыл Синицын, - кто меня за язык тянул? Зачем все это, если меня... И тут раздался стук в дверь. Синицын вскочил. - Я не могу, - прошептал он, - откройте кто-нибудь. - Нет уж, - сказали друзья в одни голос, - ты писал, ты и открывай. А мы тут ни при чем. Нас тут вообще нету. И они исчезли. На пороге стояли двое в штатском. - Иван Николаевич Синицын? - спросил один из них. Синицын кивнул. - Собирайтесь, - сказал второй. - С вещами? - выдавил Синицын. - Зачем же, - удивился первый, - это здесь недалеко, за углом. За углом, Синицын это знал точно, была помойка. |