|
Предисловие
Однажды некий могущественный и важный царь решил выдать замуж свою красивую и молодую дочь. А надо отметить, что царевна была не то, чтоб умна, а даже наоборот - особа весьма романтическая. Нравились ей всякие безделушки, e.g.: восходы, закаты, утреннее пение соловья, вечерние песни дятла и т.п. И замуж она хотела за человека не менее романтического, чем она сама. В мечтах царевна представляла, как будут стоять они с мужем на берегу бескрайнего океана в багроволасковых лучах заходящего солнца и внимать заунывнопрекрасному пению соловья или дятла, или другого какого зверя. В подобных мечтаниях царевна проводила дни напролет, и потому первый десяток претендентов не произвел никакого впечатления на ее девичье сердечко. Люди это были все больше приземленные и практичные. Один, к примеру, правил где-то на востоке и имел гарем, в который по занятости гос. делами не заходил уже с полгода; другой приехал из просвещенной Европы и привез потенциальной невесте чек на сто тысяч негров, заверенный, между прочим, самим Папой; третий жених лихо скакал на кобыле; четвертый храбро дрался (за что и получал зарплату); пятый был известен тем, что сам построил себе дворец и т.д. Но романтикой от них и не пахло. Когда царевна спросила у десятого жениха, слышит ли он, как рыдают волны, оплакивая погибших моряков, десятый жених ответил, что слышит, как на кухне готовят индюшатину в белом вине. А королевская кухня, между прочим, находилась ой как далеко. Короче, не нашла бедняжка своего суженого, пока однажды, листая толстый журнал, не наткнулась на рассказ некоего Лаврова. Царевна была в восторге. Она повелела привести Лаврова. Лаврова привели. - Ты это написал? - грозно спросила юная дева. - Что это? - спросил Лавров. - Этот рассказ. - Этот? - уточнил Лавров. - Я. - А пение соловья ты любишь? - спросила девушка. - На закате? - поинтересовался Лавров. - Да! - воскликнула царевна. - Стоя на берегу океана? - еще раз уточнил Лавров. Бедняжка просто кивнула, потеряв от счастья дар речи. - Больше, чем себя! - честно ответил Лавров. Через неделю Лавров стал царевичем. Целыми днями он сидит в шезлонге; у ног его плещется океан; в клетке справа сидит и поет соловей; в клетке слева - дятел; вдалеке заходит солнце; над головой кричат чайки; мартини разносят негры в белых смокингах…Лавров сидит, улыбается, а у него на коленях лежит тот самый рассказ, изданный отдельной брошюрой… ВОТ ОН…
Когда идет дождь, мне грустно. Банально, но, тем не менее, это так. Вот и сейчас я сижу за столом, а на улице мокро, скользко, гадко, и еще черт знает как! Имя мое - Лавров, мне двадцать три года. К делу это не относится, но помнить об этом стоит. Я сижу за столом, слушаю радио, и мечтаю, что вот сейчас перед моим уютным домиком появится девушка и поманит за собой… Я тяжело вздыхаю. За окном барабанит дождь. Напротив моего дома появляется повозка. Тащит ее грустная лошадка. Рядом с калиткой у повозки отваливается колесо. Я вижу, как толстый мужик спрыгивает в лужу и начинает плясать вокруг телеги. Следом за ним на землю спрыгивает тоненькая девушка в белом платье с короткими рукавами и черном платке. Она гладит толстяка по плечу. Потом поднимает голову, и наши взгляды скрещиваются. Я вскакиваю со стула. На ходу впрыгивая в резиновики, выбегаю из дома. Никакой повозки нет. Все так же моросит дождь. Сильный ветер пригибает облепиху к самой земле. Я возвращаюсь в дом. Поднявшись на второй этаж, я сажусь за стол и вижу, как толстяк возится с колесом. Бесшумно чертыхаясь, он пытается приладить колесо к повозке. Девушка стоит рядом. Ей холодно. Ветер срывает с ее головы платок и несет к моему дому. Я выскакиваю на улицу. Никого нет. На заборе висит черный платок. Я беру его в руки. От платка пахнет ее волосами. Я снимаю платок с забора и несу его в дом. Сажусь перед окном. На улице толстяк все-таки приладил колесо. Кряхтя, он залезает на телегу, хлещет кнутом лошаденку, что-то кричит. В ответ девушка целует его в щеку, открывает калитку, быстро идет к дому. Я боюсь дышать. Девушка исчезает под козырьком над входом в дом. Сейчас раздастся стук в дверь. Раздается стук. Я бегу вниз. Я распахиваю дверь. На крыльце никого нет. Я кладу платок на верхнюю ступеньку. Тихонько закрываю дверь. Возвратившись на наблюдательный пункт, я вижу, как девушка в черном платке идет прочь от моего дома. У телеги она оборачивается и посылает мне воздушный поцелуй. Толстяк взмахивает кнутом. Телега медленно скрывается за поворотом. Дождь продолжается. Мне интересно, что было бы, если бы я уехал с толстяком и девушкой… Я закуриваю - не надо думать об этом. Лучше просто грустить… |